Характеристика психологическая — это передача свойств характера персонажа — доброты, скупости, чванства, скромности, удальства, щегольства, кокетства и т. д. — или передача душевного состояния или настроения. Не может быть, чтобы характер человека не отразился на его внешнем виде. Как носят костюм, какими деталями он дополнен, в каких сочетаниях составлен — все это черточки, выявляющие характер владельца. «…Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, вы­ходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате,— рассказывает Чехов о Беликове («Человек в футляре»).— И зонтик у него был в чехле, и часы в чех­ле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он все время прятал его в поднятый воротник… »

Внимательно вглядитесь в одежду, и вы сможете составить беглый набросок ха­рактера владельца. Рассеянность и аккуратность, педантизм и добродушие, широта натуры и мещанство — все сказывается на внешности человека. Остро подмеченная деталь одежды иной раз расскажет больше самой подробной биографии. Предметы, окружающие человека, всегда несут в себе отпечаток его личности, проявления его вкуса и склонностей.

…Изображу ль в картине верной Уединенный кабинет,

Где мод воспитанник примерный Одет, раздет и вновь одет?

Янтарь на трубках Цареграда, Фарфор и бронза на столе,

И, чувств изнеженных отрада, Духи в граненом хрустале…

А. С. Пушкин. «Евгений Онегин»

Нет более выразительного по силе человеческих пережи­ваний изображения «мертвой натуры», чем этюд Ван-Гога «Башмаки» (рис. 7).

На полотне два потрепанных, только что снятых ботин­ка. Уже давно приняв форму старых и больных ног, они сжались на полу, как бы боясь нарушить покой минутной передышки. Грязь, солнце и дождь оставили на старой коже глубокие морщины. Вольно или невольно зритель, одушев­ляя их, примет ботинки как живую часть того, кто только что ушел, начнет питать к ним жалость и сочувствие. «Из­мученные» ботинки вызывают цепь глубоких ассоциаций и чувств, сострадания к обездоленным и немощным, мысли о трагической, одинокой старости.

Если в жизни костюм постепенно приобретает очер­тания и характер владельца, то в театре этот процесс идет в обратном порядке. Актер умеет «оживить» вещи, одуше­вить их, подглядеть характерное для данного образа. Пра­вильно понятое «состояние» костюма помогает актеру в ра­боте над ролью. «…Мне хотелось дать карикатуру на тогдашнего румынского генерала-помещика,— пишет Ярон о работе над ролью в оперетте "Марица".— В первом акте это, пожалуй, удавалось. Помогал костюм: белая гусар — ка и широченные малиновые галифе. Но со второго акта Популеску уже во фраке. Я становился худеньким, щуплень­ким, весь мой генеральский тон не соответствовал внешно­сти, и я начинал, как у нас говорят, "плавать"… На генераль­ной репетиции я поделился своими горестями с нашим художником-костюмером Воробьевым.

— Постараюсь вам помочь,— сказал он мне. Вечером он принес мне на спектакль специальный фрачный костюм.

— Но он мне страшно велик,— сказал я Воробьеву.

— Вот и хорошо,— ответил он мне,— вы в нем неуклю­жий человек, военный в непривычном штатском костюме.

Держитесь только как военный в этом фраке и тяните брюки вверх через живот. По­пробуйте!

Я не сразу решился пойти в этом костюме на публику, но он меня уговорил. И что же? Я вдруг почувствовал себя Популеску!»[9]

Нет человека на земном шаре, перед которым не возникала бы при упоминании Чарли Чаплина маленькая щупленькая фигурка, утонувшая в огромных штанах и растоптанных, не по росту, больших штиблетах. Котелок, усики и тросточка говорят о преуспевании, но какое мы испытываем грустное разочарование, когда наш взгляд скользит по мешковатому сюртуку и спадающим на ботинки «чужим» штанам! Нет, не удалась жизнь! Так талантливо обыгранные, построенные по контрасту части одежды создавали незабываемый по убедительности и силе воздействия образ, став­ший уже символом не только «маленького человека», но и его исполнителя — Чарль­за Спенсера Чаплина.

В театре проходится тщательно и внимательно изучать «жизнь» и «поведение» ве­щей, уметь подобрать их таким образом, чтобы их сочетание вызвало определенное ощущение и ассоциации.

Костюм Чаплина говорит об этом самым красноречивым образом. С костюмом работают. Его «обживают», «старят», «изнашивают». Это тоже своего рода психоло­гическая работа с костюмом, одно из реальных средств «оживления» и «одухотворе­ния» костюма.