Нарядная одежда есть кража у государства.

Шалье

ранцузская революция (1789 — 1794), подготовленная всем общественным и культурным развитием страны, в котором искусство сыграло свою роль, застала само искусство в поисках прекрасного идеала. Античное искусство, героика античного общества, республиканские идеалы Греции и Рима были той пар­титурой, которую величественный оркестр революции принял к исполнению во сла­ву торжества идеи свободы.

Впервые прозвучали декларации о гражданском единстве, о содружестве всех классов, профессий и цехов, о необходимости художественной пропаганды в народе.

Художник Жак Луи Давид по запросу Комитета общественного спасения, кото­рый приглашал «граждан представителей народа представить свои взгляды и про­спекты о средствах улучшить современный национальный костюм и приспособить его к республиканским нравам и характеру революции», создает проекты одежды граждан новой республики.

В торжественных шествиях, в которых по замыслу художника Давида принимал участие народ, можно было увидеть мэра с шарфом через плечо рядом с дровосеком или каменщиком, судью в мантии и шляпе с пером рядом с ткачом и сапожником

и молодых девушек, одетых в белое и украшенных трех­цветными поясами, несущих в руках лавровые ветви — символ победы (рис. 149). Дистанционный социальный ба­рьер формы костюма был низвергнут, и чопорный при­дворный ритуал остался до наших дней в небольшом коли­честве стран как дань традиции и театрализованное бесплатное зрелище.

Три цвета — белый, синий и красный, символы свобо­ды, равенства и братства,— прорезали полосами шарфы и юбки, расцветили жилеты и украсили кокарды. Короткая деревенская куртка-карманьола, длинные панталоны из грубой шерсти, сабо (деревянные башмаки), фригийский колпак с кокардой — костюм санкюлота (рис. 150).

В период революции аристократия и даже буржуа (пер­вые по причине маскировки, вторые — из демократических соображений) одевались более чем скромно, это даже дало повод сказать, что придворная мода пала раньше, чем коро­левская власть. Фрак вытеснил камзолы и кафтаны; малень­кие жилеты и узкие панталоны, спускающиеся за колено или до середины икр, составляли непременный туалет муж­чины периода революции (рис. 151).

Из всего античного гардероба, рекламируемого худож­ником Давидом, мужчинам достался только плащ. Трех­цветные пуговицы, ленты, кокарды, жилеты, панталоны и чулки — все это свидетельства принадлежности их хозяина к революционной партии. Правда, цвет костюма еще мог свидетельствовать о приверженности к старому режиму, как то белый и зеленый — цвета Бурбонов, но в основном пре­обладал черный цвет.

Презрение к аристократизму сказывалось в некоторой небрежности костюма: расстегнутый фрак, расстегнутый двубортный жилет. При этом расстегнутый ворот рубашки ложился по сторонам шеи, которую так же небрежно обма­тывал шарф.

Якобинцы (члены клуба и политическая партия) носили куртку-карманьолу, что было их своеобразной формой. Голо­ву венчали треуголки и двууголки с кокардами, шляпы с высо­кой тульей и лентами с пряжкой, круглые шляпы-бурдалу.

Щеголи, а таковые еще были, к фраку надевали узкие панталоны из казимира или лосины, которые обтягивали

ногу до икр или лодыжек и франтовской розеткой прикреп­лялись к полосатым чулкам. Они появлялись на улице и в ярко-красном фраке, коротких черных панталонах-кюлот, под коленкой открывающих черные чулки.

Патриоты могли надеть голубой фрак с красно-белой отделкой и жилет с пуговицами, вышитыми эмблемами ре­волюции.

Узкие фраки сильно расходились от конца ребер, обнажая жилет, бедра и ноги. Высокий вырез фрака и щегольство тре­бовали идеально натянутой поверхности панталон, что при­вело к изобретению подтяжек, оставшихся в обиходе и по сей день. Вслед за этим появляются длинные панталоны, как уз­кие, так и широкие (рис. 152). В период революции можно было появиться на улице в панталонах и рубашке, опоясанных шарфом, в куртке и без шляпы.

Женщинам-аристократкам приходилось до поры до вре­мени быть скромнее: они расстались с пудреными париками, кринолинами и роскошными тканями. Платье с узким корса­жем, косынка на груди, чепчик с разноцветными лентами сравняли их с горожанками (рис. 153).

Мастеровой люд — служанки, продавщицы, прачки, швеи — заполнил улицы Парижа. Характерная одежда — блузы у мужчин, у женщин коротенькие жакетки-карако и казакины, широкие юбки в сборку, косынки, фартуки. Голо­ву украшали чепчики из белой ткани с лентами цветов рево­люции.

Если художнику в работах над костюмами народа не представит труда выбрать ткани для костюмов (диагональ, репс, бязь, фланель, кресбон, сатин), то особое внимание придется обратить на цветовую характеристику костюмов в массовых сценах. Темперамент народа часто находит выход в любви к яркости, в броских сочетаниях. Радостное настро­ение, приподнятость духа, несомненно, могут получить цве­товое выражение. В то же время при работе над эскизами ко­стюмов персонажей в массовых сценах художник обязан решать их все вместе, создавая цветом не только настроение, но и приятную для глаз зрителя общую цветовую гамму.

Словесное равенство и имущественная несправедли­вость делали свое дело. Мода как была служанкой немногих, так ею и осталась. Она на время несколько изменила хозяев,

но инициативу, дары и изобретения, как всегда, сложила к ногам власть имущих.

С 9-го термидора, фактического дня конца революции, начинается новый этап развития буржуазной и аристократи­ческой моды. Аристократия получила амнистию, сразу после создания Директории ей были возвращены конфискован­ные богатства; разбогатевшая на поставках и спекуляциях армия банкиров, поставщиков, торговцев — всех этих нуво­ришей — завладела правом легально распоряжаться своими богатствами — вот кому будет отныне служить мода!

В одно мгновение были преданы забвению декреты Кон­вента, желавшего ввести строгость нравов, возобновились публичные балы, увеселения, зрелища, театры, переполнен­ные до отказа, толпы гуляющих на улицах.

Античные одежды, приготовленные целомудренной ре­волюцией, стали предлогом изысканной обнаженности. Единственным и неповторимым украшением признается само тело, которое просвечивает сквозь легкую, прозрачную греческую тунику (рис. 154). Чулок не носят, обнаженные ноги затянуты в кожаные котурны или сандалии; волосы со­браны узлом наподобие античного образца или коротко подстрижены. Туники слегка скрепляются аграфами (пряж­ками, булавками), камеями и опоясываются тонкими шну­рами. Платья постепенно сползают с груди книзу, руки об­нажаются до самого плеча.

Несмотря на то что в народной песенке добродушно по­ется, что благодаря моде можно обойтись одними рубашка­ми, эти рубашки покрыты драгоценностями.

«Грекоманией» назвали этот период в истории костюма, ибо в ход пошли туники, белые хламиды, обшитые меанд­ром (греческий орнамент), прозрачные белые газовые пла­тья. Еще в конце последней четверти XVIII века пропорции женских платьев удлинились, приблизившись к классичес­ким. Образцы художника Давида диктовали талию под гру­дью и ниспадающую тунику с разрезом на боку. Стройные женщины выигрывали от таких пропорций (рис. 155), но полным приходилось плохо, и они были мишенью, при­том довольно удачной, для бесчисленных карикатур. Чепцы первых лет революции уступили место греческим диадемам, лентам, сеткам, покрывалам.

Золотая молодежь — наследники казненных и осужден­ных Конвентом,— получив наследство, учредила в числе за­бав клуба (в который они объединились) «балы жертв». Они брили волосы на затылках, подражая головам казненных. Приглашая даму на танец, они, опять же памятуя о казни, делали дергающееся движение головой. Мода эта вызвала восторг в реакционных кругах, и женщины безжалостно об­резали свои волосы, подражая прическам жертв.

В конце века входят в моду шали, ибо прозрачные легкие туалеты в любой сезон года требовали хоть какого-нибудь утепления. Недаром газеты этого времени пестрят сообще­ниями врачей о гибели их молодых пациенток. Шали, плат­ки, шарфы — красные, голубые, бирюзовые, темно-корич­невые — покрывают шею и плечи женщин (рис. 156). Их широкое распространение началось после египетского по­хода Наполеона. Караваны кораблей, нагруженных восточ­ными товарами, привезли в Европу турецкие платки, араб­ские полосатые ткани. Дамы украшали головы плотными полосатыми и легкими газовыми восточными тюрбанами. Догадливые фабриканты начали выпускать и в Европе ша­ли и шарфы, производством которых на весь мир прослави­лась и Россия. Длинные шарфы с бордюром из восточных огурцов и прелестного растительного рисунка украшают женщин на портретах Боровиковского, Тропинина, Брюл­лова. Они стали обязательным атрибутом женских портре­тов конца XVIII и начала XIX веков.