«Сказал из Тронеге Гаген: Какой-нибудь значок нашейте на одежду».

«Песнь о Нибелунгах»

т периода великого переселения народов европейцам остались меховые и кожаные плащи, кожаные и костяные элементы защитной одежды (панци — 4—ри), примитивная обувь и обмотки для штанов.

С таинственного и призрачно далекого Востока как драгоценность и малодоступная роскошь изредка приходили легендарные ткани и благовония.

В обилии создаваемые народами бронзовые и костяные обереги и украшения, накладные и навесные, орнаментальные обрамления которых выполнялись в зверином

стиле[20], составляли арсенал культурных завоеваний ремесла (рис. 30 а-ж). Все это и легло в основу романского стиля ко­стюма. Это длинные и короткие туники, надеваемые одна на одну; плащи — от шкур до сшитых кусков ткани, сколотых, связанных, прошнурованных, с отделкой и без; штаны — короткие, до колен и длинные, прикрепленные обмотками к икрам и заправленные в кожаные чулки или обувь — постолы. Одежда мужчин и женщин была однородной, различаясь по длине и украшениям. Бедра у тех и других охватывал пояс с прикрепленными к нему оружием, обере­гами, гребнями и кошельками (с появлением денег). Кол — ты — височные подвески, венцы, крепящие волосы, шейные гривны, браслеты — защита запястья, серьги, амулеты, щит­ки из металла на груди, пряжки на поясах и на плащах укра­шали и заполняли плоскости одежды. В соединении с грубой фактурой ткани, мехом плащей, капюшонами и длинными волосами они производили суровое впечатление и несли в сочетании определенный эстетический эффект.

Простота формы одежды характерна для всех классов средневекового общества (рис. 31, 32). Писатель IX века Эгинхарт оставил нам описание одежды Карла Великого: «Рубаха, штаны, чулки с обмотками, туфли, меч на перевя­зи; зимой — нагрудник из шкуры выдры, закрывающий горло и грудь, плащ». В торжественных выходах на плечи надевалась мантия. В русском языке существует три опре­деления накидного полотнища: плащ, набрасываемый на

Рис. 31 Рис. 32

плечи, застегивающийся или скрепленный, изготовлялся из разных фактур; корзно — драгоценный, подкройный плащ с застежкой на правом плече (рис. 33); мантия — торжест­венная ткань, на подкладке, обширная по размеру (цар­ская — длинная с треном), богато украшенная. Мантии подбивались черными соболями с белыми пятнышками, мехом горностая, куницы (рис. 33а). Знатные люди носили зимние плащи с подкладкой из мелких шкурок дешевого меха (рис. 34, 34а). Большую роль играли декоративные ук­рашения — вышивки, накладки из металла, служившие ре­галиями, оберегами, геральдическими признаками.

Умение определить сущность стилевого единства в тех или иных атрибутах оформления исторического спектакля через фактурные признаки вещей является одним из современных методов раскрытия образа драматургии. Поэтому воздействие на зрителя через осязаемую фактуру стало правомерным для современного искусства декорации театра и кино. Физиче­ская сила как главенствующий признак жизнеспособности людей раннего Средневековья проявляется в одежде и ею поддерживается. Вот почему спектакли, адресованные к време­нам романского Средневековья, акцентируют его выражение в оформлении фактур, ассо­циирующих с понятием примата грубой силы. Иллюстрацией к вышесказанному могут слу­жить черно-белый фильм «Король Лир» Козинцева и цветной фильм «Красная мантия» (Дания — Швеция), повествующий о времени, описанном в величавых сагах Скандинавии.

Жестокий первозданный ландшафт одухотворяет развернутое на его фоне дейст­вие. Быт прост и примитивен и существует как производное рук человека, с трудом освоившего простейшие блага — крышу, очаг, огонь, нары для сна, топчан для еды.

«…Предметы быта, одежда, утварь, кольчуги воинов и их простые мечи — все эти немые участники… обрели значение и смысл, потому что они возвращены в свою

Рис. 35а

стихию, в прошлое, живущее на экране, в своем особом несколько замедленном и величавом ритме…»*.

Грубая шерсть плащей и туник сурова, как скалы пейза жа, и только молодость лиц, цвет волос и белизна улыбок отделяют живое от мертвой материи. Тепло вязаных шалей, обрамивших скорбные лица матерей,— единственное «теп­ло», которое осязает зритель, ибо чувства женщин скованы правилами чести и долга. Скупой антураж превращается в участника действия, создает монолит образа средневеко­вья и тесно, органично связанных с эпохой людей в их суро­вом единении с природой, чьими детьми они остаются.

Кожа, дерево и медь, господствующие в оформлении спектакля «Король Лир» (Англия), выявили в союзе грубой фактуры, в первозданности ее сочетаний идею эпохи, идею столкновения неприкрытых человеческих страстей. Совер­шенство исполнения кожаных одежд только усиливало ас­социацию их органического естественного происхождения, а фон из грубо сколоченных досок массивного стола или трона Лира, блеска меди в примитивных формах кружек или грубой плоскости неуклюжего щита, молчаливо и выра­зительно включавшиеся в текст Шекспира, создавали деко­рацию, точную по адресу эпохи и активную по передаче ее настроения.

Костюм — это восприятие человеком окружающей дей­ствительности в форме материальной и пригодной для существования в определенных условиях (рис. 35 а-д). Вот

почему если основное условие целесообразности, предъявляемое к формированию костюма, на разных этапах истории материальной культуры совпадает и имеет в об­разовании формы малейшие точки соприкосновения, то мы наблюдаем повторы и возвращение к одним и тем же видам форм одежды и фактур, ее образующих.

Идея целесообразности, уже более полувека диктующая нормы современного кос­тюма, совпала с идеей целесообразности в костюме отдаленной ступени человеческой культуры. Доказательством тому служит распространение в современной моде средне­вековых форм костюма (естественно, приемлемых для времени), и наоборот, в искус­стве театральном и кино костюмы, одолженные у современной моды, укладываются в схему костюмов Средневековья, чем достигается, очевидно, желаемое постановщи­ком ассоциативное, образное совпадение в проявлении вечных человеческих чувств.

Примеры: вязаные, как современный свитер, кольчуги — «Генрих IV» в БДТ; со­временный свитер и накидка — «Гамлет» худ. Боровского (Театр на Таганке). Грубая фактура трикотажа с объемным валиком воротника — как средневековый ворот ка­пюшона — работают на одну идею — связь времен.