Вы сейчас в моде, доктор Франклин,— сказал он многозначительно…

Лион Фейхтвангер. «Лисы в винограднике»

торая половина XVIII столетия, начиная примерно с 1760 года, знаменуется спадом искусства рококо, заметной усталостью от чрезмерной декоративно­сти стиля. Начало этого периода отмечено возвратом инте­реса к античному искусству, поисками прекрасного в безыс­кусной природе, обращением к простоте и скромности.

Если духовная сторона века отмечалась разноречивос­тью, то в области экономики Европа была единообразной.

Капитализм, начав свое бурное развитие в Англии, медленно, но верно завоевывал Европейский континент. Его первейшим завоеванием явился прогресс текстильной промышленности. Появление на рынках мира дешевых тканей — хлопчатобумаж­ных, гладких, а затем узорных,— совершенствование ткацких станков и выпуск бо­лее дешевых шелковых и шерстяных тканей сделали свое дело: мода спускалась с привилегированного пьедестала, растекаясь по улицам городов.

Демократизм моды шел сверху из аристократических кругов Англии не альтруиз­ма ради, а в поддержание престижа земельной аристократии, теснимой капиталисти­ческим городом. «Милая простота» вкупе с интересом к природе, с данью науке — бо­танике, которая благодаря открытиям Линнея стала модной в кругах аристократов, своеобразно проявлялась на практике. Документ, датированный февралем 1741 года в Лондоне, свидетельствует:

«Туалет герцогини Куинсбери понравился мне больше всех; он был из белого ат­ласа с вышивкой: по подолу юбки — коричневые холмы, покрытые всеми видами полевых трав, а с каждого бока вышит коричневой синелью старый пень, доходящий почти до верха юбки — весь расщепленный и обвитый вьющимися настурциями, плющом, жимолостью, вьюнками, барвинком и всеми сортами ползучих цветов… которые покрывают всю юбку; обшлага были сделаны в виде узких зеленых берегов, покрытых разными полевыми травами, а рукава и остальная часть платья украшены были такими же вьющимися стеблями, как и юбка»*.

Удобство и прелесть «безыскусной сельской жизни», ее патриархальность и пури­танская целомудренность нашли союзника в идеализированной временем античной простоте. Высокая идея обращения к простоте получила материальное подкрепление в виде тончайших хлопчатобумажных тканей (по весьма сходной цене) И с острова Альбиона отправилась в Европу, а затем и за океан английская мода. Это понятие будет всеобъемлющим и войдет в обиход как синоним удобства и практицизма, ста­нет образцом изысканности искусства мужских портных, породит явления снобизма и дендизма (рис. 133). Все это будет несколько позднее, а пока… Англия первая ввела в обиход упрощенные формы одежды, легкие ткани, фрак, охотничьи сапоги, дере­венские куртки и шляпы.

Примерно в 1780 году появилось свободное платье наподобие рубашки из бело­снежной ткани с широким подвязанным шарфом (портрет Лопухиной Боровиков­ского, портреты Виже-Лебрен, английские портреты Рейнольдса, Лоуренса, Ромнея). Маленький корсет, а то и просто лиф незаметно стягивает стан, оставляя впечатле­ние свободно надетого платья (рис. 134). Широкополые шляпы, повязанные под подбородком лентами, прикрывают распустившиеся локоны, хотя в портретах этого времени более всего отдается предпочтение непокрытой голове с романтической прической.

В большом ходу также английское платье с жестким кор­сажем и верхней робой, которая сильно скашивается назад уже в лифе и, ниспадая шлейфом, обнажает спереди юбку из другого цвета ткани (рис. 135). В этом платье объемные па — нье заменены первым в истории костюма турнюром — кус­ком ткани (а затем подушечками), собранным в складки, повязанным сзади на линии талии. Узкие цилиндрические рукава заканчиваются манжетом. Такая форма по сравне­нию с костюмом стиля рококо была очень проста, демокра­тична и целесообразна, что быстро сделало ее достоянием служанок и городского люда.

Изменилось и искусство украшения ткани. Обилие цве­тов и фруктов, китайские беседки сменились скромной про­стотой сельской флоры. Изображенные в маленьком мас­штабе элементы сельского труда и антуража (от грабель и лопат до соломенных шляп и свирелей) вытягиваются вер­тикальной линией. Такой декор получает название «стиль косички». Наряду с мягкими, разбеленными тонами упо­требляются контрастные полосы черного и красного, крас­ного и белого, вялой зелени и розового — и гладкие, бога­той фактуры, а также нежно-прозрачные муслины, кисея, батист, полотно. Наряду с французским платьем, продер­жавшимся во Франции вплоть до революции (платье со складкой Ватто), в обиходе уже встречаются наименования, свидетельствующие о некотором кризисе модных идей.

В 1778 году появляется так называемое польское платье (на турнюре) (рис. 136), в котором в противоположность французскому (рис. 137) преобладают нотки буржуазного

начала. На юбку, доходящую до щиколотки, надето верхнее платье с очень узким остроконечным корсажем спереди, сзади задрапированное в три полотнища, называемые хвос­том и крыльями. Рукава до локтя украшены оборкой из тафты, вырезанной зубчиками.

Борясь за падающий престиж французского двора, ко­торый даже в моде с середины XVIII века стал уступать Ан­глии, королева Франции Мария Антуанетта при помощи своей портнихи Розы Бертэн разжигает страсти к нововве­дениям придворного туалета, начиная с ежедневного об­новления форм чепцов и причесок и кончая новыми фасо­нами панье. Именем Розы Бертэн французская история костюма откроет список законодателей моды — кутюрье, ибо уже при жизни именитую портниху звали «министром мод».

Рис. 137

Панье, которые в Англии уже заменились турнюрами, во Франции расширяются до гигантских размеров и принима­ют форму овала (рис. 138). Плоский длинный мыс спереди и сзади корсажа делает юбку приплюснутой. Огромные объ­емные плоскости юбок становятся предметом соревнования (в части их украшения) портных и декораторов; несмотря на то что ткани были преимущественно одноцветные, юбки то­нут под огромным количеством украшений: оборок, цветоч­ных гирлянд, кружев и драпировок — фалбала (ш. рис. 138). Зато верхняя часть — корсаж, рукава и грудь — делается не­обычайно миниатюрной. Парик с конца царствования Лю­довика XV стали украшать буклями, постижами (искусствен­ными накладками) и длинными спускающимися локонами, а стараниями Марии Антуанетты, придворных и диплома­тических дам он принял гигантские размеры. Дело кончи­лось тем, что размеры парика стали объектом необузданной фантазии придворных парикмахеров, к тому времени уже позабывших о славных традициях сдержанного вкуса пер­Рис. 138 вой четверти века,— на прическах сооружаются украшения

из чучел фазанов, моделей кораблей, цветочных корзинок и даже миниатюрной сцены модного театрального спектакля. Газеты и журналы получили богатую пищу для карикатур и сатирических стихов, однако мода эта ушла только с закатом французской монархии. Россию эта мода миновала: Екатерина II запретила ее.

Обычно такие костюмы употребляются для создания гротескного, сатирического образа, а гиперболическая фор­ма панье сама по себе уже карикатура.

В подражание античным костюмам линия талии с 1790 го­да повышается и фиксируется широким шарфом или кроем лифа. Большой вырез обязательно драпируется косынкой, прикрывающей большой бюст. Последнее вошло в моду под влиянием Руссо, утверждавшего необходимость само­стоятельно вскармливать грудью своих младенцев.

Тканями века становятся мягкий бархат, шелковое сук­но, тонкая шерсть, репс, атлас, хлопчатобумажные ткани, кисея, батист, муслин.

Мужской костюм также претерпевает целый ряд изменений и в конце века окончательно упрощается в цвете и форме, раз и навсегда уступая первенство украшения женской моде. Но в пе­риод Регентства и расцвета рококо изящество, богатство и жен­ственность его находятся еще в своем апогее. Кафтан плавно об­легает тонкий стан, хотя полностью и не застегивается (рис. 139). В полы кафтана вставляется проволока или сильно проклеенная ткань (рис. 140), что дает право кавалеру дю Кап Веру (главное действующее лицо одноименной пьесы Вольтера) на примерке, обращаясь к портному, воскликнуть: «…сделайте мне полы так, чтобы, когда я вхожу в карету, они стояли, как панье у дам… » Широко распахнутые полы открывали камзол весту, который по форме был копией кафтана, но из легкой ткани на спине и ле­том без рукавов. Он мог быть и из однородной с кафтаном тка­ни, но чаще из узорной парчи, бархата, репса и атласа.

Рукава кафтана делали узкими и довольно короткими, с высокими отогнутыми манжетами, с богатыми украшени­ями или даже из узорной другой ткани. Из-под манжет вы­совывалась богатая кружевная оборка (рис. 141). В расстег­нутом на груди камзоле виднелось жабо, также отделанное дорогим кружевом. Штаны-кюлот (рис. 142) носили заправ­ленными в высокие чулки или чаще застегивали под коле­ном. Ноги, обтянутые шелковым чулком, погружались в ту­фли с пряжками, на среднем каблуке (см. рис. 141).

Форма мужской одежды принимает общепринятую для всех классов конфигурацию. Сложность кроя, драгоценные отделки, богатство тканей делают эту общепринятость от­носительной.

В XVIII веке резко изменилась форма мужских париков. Военные, которым мешали длинные кудри парика, начали их завязывать сзади лентой и укладывать в шелковый ме­шочек. Парик принял маленькие размеры, делая мужскую голову похожей на женскую, что при изяществе и тонкости талии давало возможность сравнить мужчину с «порхаю­щей бабочкой». У парика могли быть букли с боков и над лбом. Из бережного отношения к парику и из чувства пре­досторожности треуголку чаще всего носили под мышкой. Треуголки появились уже в конце царствования Людови­ка XIV, который в этот период изрек, что он не любит боль­ших шляп, модных при его отце. Поэтому поля шляп еще в начале XVIII века уменьшили и скромно загнули вверх.

Треуголки были различной величины — большие, сред­ние и совсем маленькие, они очень хорошо выглядели на бе­лых пудреных волосах с косичкой. Солдаты армии Суворова были все в париках, что особенно рьяно выдерживалось при императоре Павле. Сам Суворов не носил парика. «Пудра не порох, коса не тесак, а я не немец, а природный русак»,— го­ворил он. Но мода оставалась модой, и редкий дворянин в России на торжественных выходах мог появиться без парика.

Дома мужчины ходили в халате и в домашних маленьких шапочках (под париком голову стригли). К халату-неглиже надевался в тон камзол. Это и составляло домашний кос­тюм, в котором можно было принять посетителя.

С 1750 года известное упрощение коснулось и мужской одежды: исчезли торчащие полы кафтана, удлинились и су­зились рукава, уменьшились размеры манжет, баски камзо­ла, изменился весь объем мужского костюма. Строгость ска­залась и на рисунках тканей: прихотливо изогнутые линии рисунков постепенно вышли из моды, их заменил мелкий растительный орнамент, расположенный вертикальной по­лосой (рис. 143).

С 1782 по 1794 год наметилось резкое различие между придворным французским костюмом и городским. При дворе уважение к традициям и стремление поднять престиж его не позволяли целиком следовать английской моде. На­чиная с 1783 года несколько укороченный жилет (всегда бе­лый) и украшения (аппликация или вышивка цветочного характера) подчеркивали изысканность костюма.

В Англии, где верховая езда являлась обязательным вре­мяпрепровождением аристократии, еще с XVII века полы кафтана для удобства начали пристегивать назад. В продол­жение всего XVIII века этот прием настолько укоренился, что к концу века сформировалась новая одежда — фрак (см. рис. 133). Фраку предшествовали военные камзолы, у кото­рых полы заворачивали цветной подкладкой вверх. Харак­терно, что, родившись из охотничьего кафтана с двумя ря­дами пуговиц, фрак в первозданном своем виде был двубортным, сильно прилегающим к телу, открытым спере­ди и с отворотами.

Так как фрак носили застегнутым, то естественно, что камзол-веста, превратившийся к этому времени в жилет, стал невидим. Следствием этого было экспериментирова­ние портных, вырезавших перед фрака таким образом, что выглядывавший из него жилет при общей строгости всего костюма один мог бы обнаруживать вкус и изобретатель­ность владельца. Отвороты фрака служили предметом со­ревнования фантазии портных, их контуры и размеры ме­нялись с неподдающейся учету быстротой. Даже жилет получил отвороты, количество и цвет которых зависели от средств щеголя и фантазии портного.

Деловые англичане подарили миру прообраз современ­ного палъто-редингот (рис. 144). Это сильно приталенный кафтан, с длинными полами и одним-двумя высокими во­ротниками, которые можно было поднимать в ненастную погоду, скрывая свое лицо по самый нос. Для полного ком­форта редингот опоясывали ремнем на пряжке. Характер­но, что в конце века верхние вещи стали подшивать воло­сом на месте шва по талии и носили их с высоким воротником и такими узкими рукавами, что приходилось делать разрез у запястья.

Высокие сапоги с цветными отворотами и кисточкой, длинные штаны для верховой езды были приняты как го­родская одежда. Шляпы круглые и с углами — тремя или двумя — надевали на маленькую и низкую прическу — па­рик или прическу с длинными волосами до ушей (рис. 145).

Ткани выбирались с мелким рисунком растительного и геометрического характера. Фантазия особенно изощря­лась в рисунках для жилетов, остававшихся единственным

украшением в скромном и простом мужском костюме. Жи­леты шили из бархата с мелким рельефным рисунком с ме­таллической ниткой, из бархата полосатого с атласом и са­мых разнообразных оттенков.

В мужской одежде большее значение стали придавать покрою, цвету, технической форме исполнения и аксессуа­рам, которые в это время еще звучали как остатки блестя­щего костюма XVIII века. В костюмах этого времени играют «Школу злословия» Шеридана.

Цветные и полосатые чулки плотно облегали икры ног, выступающих из не менее плотно сидящих штанов — кю — лот. Туфли с пряжками, а для балов — с розетками из лент или даже кружев завершали костюм. К концу века появились вязаные шелковые и шерстяные вещи: жилеты, шарфы.

Относительная «бедность» мужского костюма заставила сосредоточить внимание на галстуке, риверах, воротничках, истории которых мы и посвятим небольшое отступление.

Отделкой розовых ногтей,

Зевая, занялся небрежно,

И галстук вяжет неприлежно…

А. Пушкин. «Граф Нулин»

Во французскую терминологию галстук вошел в XVII ве­ке под названием краватт — от неправильного произно­шения слова «хорват». Хорваты, народ теперешней Югосла­вии, носили шарф, повязанный вокруг шеи. Это удобная находка в деталях костюма была принята французскими солдатами. Вскоре и парижане, а за ними жители Англии и всей Европы стали носить шарфы-краватт. Они могли быть из тонкого полотна, батиста и кружев. Такой галстук дости­гал в длину около двух ярдов и обматывался вокруг шеи не­сколько раз.

В 1684 году во время сражения при Стейнкерке (упоми­нание о нем осталось только в истории костюма) застигну­тые ночью врасплох французские солдаты, одеваясь наспех, намотали шарфы вокруг шеи, концы скрутили вместе, про­дели в петлю камзола и бросились в атаку на англичан. Бит­ва была выиграна, а оригинальный способ надевания гал­стука вошел в моду под названием а-ля стейнкерк (рис. 146).

Галстуки, получившие название стейнкерк, надевали и женщины, были они не только кружевными и белыми, но и черными, зелеными и продержались в моде до первой чет­верти XVIII века. В 1720 году стейнкерк уступил место мяг­кому, сложенному в складку галстуку, который застегивался или же продевался сзади в пряжку. Открытая грудь в выре­зе камзола закрывалась кружевным жабо или оборкой на рубашке из кружева или батиста.

Ношение пудреного парика с мешочком вызвало новую форму воротников и галстуков. Сзади к верхней части пари­ка прикреплялась большая черная лента, которой и обматы­вали шею. К черной ленте, получившей название солитер, как и к манжетам, пришивалась оборочка тонкого кружева. Все это с хорошо подобранным париком являлось призна­ком хорошего тона в костюме.

Появление фраков с отворотами и жилетов, отказ от па­риков в конце столетия и в начале XIX века вызвали удиви­тельный размах изобретательности в области галстуков, во­ротничков, жилетов как единственной возможности проявления индивидуального вкуса.

Во время Французской революции, в период Директории и Консульства с необыкновенной быстротой возникали фан­тастические формы костюмов у изощрявшихся в соревнова­нии туалетов щеголей и щеголих, прозванных поэтому «не­мыслимыми» и «удивительными» — инкроаябль и мервейез.

Аристократы носили большие банты, закрывавшие шею и подбородок. Белые муслиновые галстуки, громоздкие и боль­шие, закрывали не только подбородок, но и рот (рис. 147). Они обматывались вокруг еще большего размера воротника, острые концы которого торчали наподобие лошадиных на­глазников. Позднее, в 1809 году, белый галстук сменился чер­ным шелковым бантом, над которым возвышался воротник из накрахмаленного полотна, его концы значительно высту­пали и поднимались по обе стороны лица, стягивая и при­шпоривая его. «…Может быть,— сказал мистер Домби, слегка поворачивая голову, как будто на нем был хомут».

Галстуки носились при гофрированной на груди рубашке.

«Чтобы казаться нарядными, мужчины меняли галстуки три раза в день. Умение вывязывать бант каждый раз по — разному вызывало достойную зависть и считалось высшей

ступенью совершенства. Щеголи всех стран Европы сорев­новались между собой в безделье и… красоте галстуков. Сре­ди них был и "модный господин Брюмель", который вошел в историю как родоначальник дендизма. Его воротнички были всегда приделаны к рубашкам и были так велики, что, когда он их не отворачивал, они совершенно закрывали ли­цо и голову, галстук имел почти фут в ширину, завязывался надлежащим образом, и Брюмель, стоя перед зеркалом, от­ворачивал воротник так, чтобы он доходил до подбородка, так, как это нужно носить… » (Энциклопедия аксессуаров).

К сожалению, мы в театре уже давно забыли о разнооб­разии воротничков и галстуков, имея в своем распоряжении только традиционный тургеневский бант на весь XIX век и жабо на век XVIII. Т ак как для вас уже не секрет, что каждая деталь костюма характеризует персонаж, то естественно, что мне хотелось полнее раскрыть утерянные в истории важные детали, освещающие индивидуальность, моду и время.

…Вся жизнь мрачна, неинтересна, старомодна.

Если нет изящного галстука

Из муслина, который хорошо подкрахмален,

Это последний крик моды…

Неизв. автор. Энциклопедия аксессуаров

В 1828 году в Лондоне был опубликован памфлет, в кото­ром приводились 32 способа завязывания галстука. Мусли­новый накрахмаленный галстук мог быть надет только один раз, после чего он отправлялся в стирку или выбрасывался.

В 1837 году носили два галстука: «сентиментальный» и в «восточном» вкусе. Период романтизма не прошел бесслед­но даже в истории галстука (рис. 148). Манеры Чайльд Га­рольда, восточные поэмы Байрона, бывшего в начале века кумиром молодежи, принесли в мир моды отголоски экзо­тического востока, дамские тюрбаны, мужские полосатые халаты и даже «восточные» галстуки. В большинстве же слу­чаев в обычные дни носили галстуки черные — саржевые и атласные, белые надевались на вечера и в официальных случаях.

В 1837 году концы воротничков стали отворачиваться.

В 1840 году некоторые предпочитали галстуки из тяжелого шелка, завязанные, как кашне, на груди. Особые модники надевали яркие платки, завязывавшиеся сзади и покрывавшие всю манишку.

Около 1850 года мягкий шарф был заменен галстуком с накрахмаленной внутрен­ней подкладкой. Этот галстук застегивался сзади пряжкой с ремешком, а большой плоский бант пришивался спереди. Такой же галстук из белого атласа надевался с ве­черним туалетом.

В 60-е годы довольно широкий галстук закладывался в складки, обертывался во­круг шеи и завязывался бантом.

В это же время появились узкие крахмальные воротнички, а в 1868 году — ворот­нички с крылышками. В последней четверти XIX столетия стали носить галстуки о четырех концах, хотя еще в 70-х годах они были с двумя концами, укрепленными на скрещивании булавкой. Эти нововведения привели к появлению готового галстука из шелка, атласа, муара, репса. Но наряду с этим до конца века носили длинные шар­фы, закрученные морскими узлами. Цвета: бледно-голубой, светло-лиловый, особен­но серый.