Показ Chanel на Неделе высочайшей моды в Париже проходил в атмосфере «Прекрасной эпохи» — белоснежные горшки с кустиками гардении, садовые ажурные стулья и столики, превосходная лестница — все это напоминало старомодный парижский дворец рубежа 19-20 вв. «Я люблю атмосферу, которая припоминает чайную Прелестной эры. Это похоже на старенькый Баден-Баден либо Мариенбад, но только не прошлогодний», — шутил после шоу Карл Лагерфельд. Дело в том, что эти слова дизайнера отсылают нас прямиком к кинофильму Алена Рене 1961 года «Прошлым летом в Мариенбаде», для которого костюмчики создавала сама Коко Шанель. Так Карл решил в очередной раз поиграть с наследием и эстетикой Мадемуазель Шанель и вынудить их работать в современном ключе.

Коллекция характеризуется 2-мя словами — «новый винтаж», в ней классические твидовые костюмчики и платья-пальто получают новое качество: твидовая текстура оказывается рукотворной вышивкой, пайетками и пэчворком. Эти же техники использовались и для сотворения нарядов вечерней группы. Блестящие чулки из люрекса, платиновые мыски и каблуки туфель дополняют мерцающий образ и делают чувство неизменной переменчивости и искристости каждого комплекта.

Вечерние платьица, как и полагается, выполнены в наилучших традициях высочайшей моды — в их сильно много работы, и любая деталь достойна восхищения. Шифоновые оборки, тюлевые юбки, шикарная вышивка и гипюр, мультислойные юбки и, конечно, блестки, блестки, блестки. Особенной красотой отличаются платья-футляры, увенчанные большими цветами гардений и комками нежнейшего лебяжьего пуха. К неким платьицам прилагаются и роскошные жакеты, повторяющие фактуру и мотив платьица — в их не страшен холод вечерних террас и открытые красноватые дорожки.

Несколько темных бархатных платьев с пышноватыми рукавами немного напоминают цыганские мотивы и делают коллекцию более драматичной, тем паче если вспомнить, что похожие платьица носила сама Габриель Шанель в нелегкие для нее 1940-е гг. Вся эта коллекция — очередной оммаж величавой даме и величавому кутюрье, из которого становится ясно, что работа Коко не была напрасной и что ее находки навряд ли когда-то будут позабыты.