…От башмаков до шляпы — банты, ленты, банты, ленты…

…Распустят до пояса парики из пакли,

штаны наденут, широкие, все в складках—пузырями,

камзол кургузый, рубашку выпустят

сборками над тощим животом!

Мольер. «Дон Жуан»

а титульном листе собрания сочинений Мольера, изданного в XVII веке, изображены арлекин, пер — .j. л— сонаж комедии дель арте, и галантный кавалер в огромном парике и замысловатой одежде, украшенной бантами, лентами и кружевами. Это обилие украшений, великолепие тканей и впечатляющие размеры костюма отличают классическую моду барокко отнесенную ко времени, которое мы можем назвать периодом Мольера (рис. 110).

Персонажам Мольера, особенно комическим, необык­новенно повезло, ибо костюмы того времени при умелом с ними обращении как будто специально были созданы для комедий. Одним из курьезов моды был ринграв.

Мужской костюм

С 1660 года из Голландии во Францию была завезена мода на костюмы с рингравами, получившими такое название по имени Рейенграфа фон Сальма, будто бы удивившего сво­им туалетом Париж, за что благодарные парижане присвои­ли этой странной одежде имя смелого новатора.

Ринграв представляет собой широкую юбку на сборках, но чаще простеганную складками, декорированную лентами и бантами. Юбка эта прикреплялась к подкладке, которая обра­зовывала две широкие штанины (рис. 111). Поверх богатой рубашки, убранной лентами, кружевами и имеющей два ши­роких, собранных в плече и запястье рукава, надевалась коро­тенькая безрукавка или жакет с очень маленькими рукавами.

Представьте себе, как может выглядеть фигура, одетая по такой моде! Высокая с конической тульей шляпа едва сидит на голове с ниспадающими на плечи пышными кудрями па­рика. Короткая безрукавка прикрывает богатырскую мужскую грудь. Между безрукавкой и бедрами, на которых покоится ринграв, проглядывает сильно собранная рубашка с нашитым на нее большим количеством петель из лент и кружев (рис. 112). Широкий ринграв, заложенный в складку и также обшитый лентами, почти достигает колен, где чулки подвязаны лентами, поддерживающими в свою очередь кружевной манжет под­вязки. Тонкие щиколотки погружены в вырезные туфли с ту­пыми носками, прикрытые пышной розеткой из кружев.

Однако многие обходились без ринграва, к узким штанам до колена прикалывая широкие воронкообразные манжеты (канон). Голландские солдаты, офицеры и богатые горожане украшали себя необычайно широкими штанами (к сапогам с раструбами), о чем свидетельствуют Терборх, Метсю, Ян Стен и другие «малые» фламандские и голландские живописцы.

Со второй половины XVII века туфли несколько измени­ли форму: спереди у них появился высокий язык, прикры­вающий подъем, на котором крепились банты и пряжки; щеголи носили на носке еще и кружевные розетки, величи­не которых придавали особое значение.

Поддерживая престиж отечественного производства, Людовик XIV появлялся на приемах в костюмах, утопаю­щих в обилии бантов, вынуждая придворных к обязатель­ному подражанию. Шелк и бархат Лиона, кружева Алансо — на, Валенсьена украшали костюм придворных.

Портной короля стал оракулом моды, придворные — подра­жателями, а художники-граверы — пропагандистами ее. И в те­чение каких-нибудь тридцати лет Франция заняла место полно­правной законодательницы мод, имея для этого все основания: собственное производство тканей, отделок, кружев и отличных
мастеров, готовых на любую выдумку во славу заказчиков — сильных мира сего. Там и создавался сложный придворный ко­стюм, богатый и причудливый, как и все искусство этого време­ни. «…Некогда простые и искренние наши манеры стали теперь неестественными и вычурными. Современные произведения искусства отличаются многословием, чрезмерным обилием эпитетов…» — констатирует шотландский философ XVIII века Генри Хом. Простота в костюме считалась признаком дурного тона. На костюм в большом количестве нашивались ленты (иногда до 500 бантов). Вместе с кружевами они составляли це­лое состояние. Одним из проявлений желания «особенного» явился большой многослойный парик, который, как мантия, ниспадал с головы крупными, равномерно завитыми локонами.

По мере того как к концу века парик увеличивался в объ­еме, воротник заменился кружевным галстуком, пеной спу­скающимся из-под подбородка (рис. 113).

С 1660 года бант из ленты стали прикалывать к левому плечу камзола как особое отличие дворян.

Шляпы также утратили простоту. Они приобрели кону­сообразную форму с высокими тульями, поля загибались кверху. В конце века, когда парик разделился прямым пробором и поднялся над лбом на высоту лица, шляпа ока­залась принадлежностью, которую, являясь ко двору, следо­вало держать под мышкой или на руке при парадном платье.

Поверх безрукавки и ринграва надевалась широкая шитая перевязь, справа налево пересекающая туловище. Перевязь яв­лялась предметом тщательного украшения и нередко станови­лась самой дорогой деталью костюма. Эпизод с перевязью Портоса, описанный в романе А. Дюма «Три мушкетера», в ко­тором владелец перевязи, вышитой золотом только спереди, хвастал ею как полноценной, был историческим фактом, по­служившим к действительно имевшей место дуэли. Перевязь спускалась ниже бедра, и шпага оставалась сзади. В конце века, когда появились длинные кафтаны с разрезами, перевязь стали носить длиной до колен, пропуская шпагу в разрезы одежды.

Любимыми цветами Людовика XIV были синий, красный и золото. Костюмы придворных усердно варьировали эти сочета­ния. Французы одевались пестро, предпочитая красные, синие, оливковые, розовые и другие тона костюмов, обильно перегру­женных золотом шитья. Пьесы Мольера немыслимы без этих

костюмов, они являются яркой сценической характеристикой, дополняющей острый юмор и сарказм гениального писателя.

На костюм надевался свободный плащ с рукавами и за­стежкой на пуговицах (навесных) сверху донизу. У этих пла­щей появились довольно широкие карманы, прорезанные го­ризонтально на полах. Дело в том, что XVII век был веком обширной колониальной торговли. На столах буржуа и дво­рянства появляются восточные плоды, пряности, кофе, чай и табак. Табак нюхают и курят, причем в последней четверти этого столетия вошло в моду курить табак из длинных трубок. Не избежали этого увлечения и женщины. Поэтому мужчины и женщины имеют табакерки и платки, без которых употреб­ление табака затруднительно («нос в табаке»). В это время уже появляются очки, напоминающие наше пенсне, веера, кото­рые носят и мужчины. Все эти предметы погружаются в об­ширные карманы верхней одежды.

Из этой верхней одежды примерно к 1680 году и сформи­руется кафтан, который будет основной одеждой последней четверти XVII века и первой половины XVIII века.

Кафтан (по-французски жустокорп — «скользящий») — одежда, которая плотно прилегает к корпусу, расширяясь на бе­драх. Сантиметров на 10 ниже линии талии на боках образуют­ся фалды (рис. 114, 115). Полы плотно сходятся встык, застеги­ваясь навесными пуговицами. С 1680 года рукава постепенно стали расширяться книзу, заканчиваясь большим отогнутым манжетом. Такая «большая» и цельная одежда сразу придала мужчинам торжественный и импозантный вид. Так как парик окончательно закрыл плечи и они соответственно были узки­ми, воротник делался очень маленьким или совсем отсутство­вал, зато полы кафтана сверху донизу расшивались шнурами, петлицами, вышивкой, галунами, аппликацией — в общем, всеми доступными портным и вышивальщикам способами. Таким же узором и отделкой покрывались клапаны карманов и огромные отвороты рукавов, фалды на спине.

Под кафтан, повторяя в точности его форму, надевался камзол. В большинстве случаев кафтан и камзол делались из одной ткани, и тогда кафтан носили расстегнутым, а камзол застегнутым на все пуговицы. Они были одной длины и, на­детые вместе, представляли внушительное зрелище. Как каф­тан, так и камзол делали на цветной подкладке, которая очень

точно подбиралась к цвету верха. Так, например, к темно-коричневому бархатному кафтану, отделанному рисунком с эффектом стриженого бархата, подшивалась розово­коричневая тафтовая подкладка с вытканным на ней рисунком цветов. К голубому каф­тану из ткани смеси шелка с шерстью, напоминающей наш репс, подшивалась палевая подкладка. Иногда манжеты кафтана делались из ткани другого цвета в тон отделке. Необходимой частью костюма стал кружевной галстук, который закрывал шею и ло­жился мягкими складками на ткань камзола. На ленту, застегивающуюся вокруг шеи, пришивали два отдельных собранных куска кружева, и к ним еще пристегивался бант.

Плотный шелковый чулок обтягивал ногу, обутую в высокую закрытую туфлю с огромной пряжкой и очень высоким и широким каблуком. Штаны-кюлот надевали на бедра (а не на талию). Только тогда на кафтане образовывался красивый выгиб длинной спины, который и составлял особое достоинство линии кафтана. Штаны сильно собирались сзади и сажались на сентюр (пояс); спереди они застегивались на клапан (как матросские брюки), а к колену сужались и застегивались на одну или не­сколько пуговиц. Делались они из той же материи, что камзол и кафтан.

Надо заметить, что камзол мог быть выполнен из другой ткани, гладкой или пест­рой, контрастной к ткани кафтана, а в летнее время — из тканей легких, белых и про­стых. В гардеробе Петра I хранятся камзолы и кафтаны из льна и хлопчатой бумаги, вышитые шелком, серебром и золотом, простеганные особым способом белой нитью.

Верхней одеждой оставался плащ, ткань его менялась по сезону: от двусторонней суконной, подбитой мехом зимой, до легкого бархата, шерсти и шелка летом. В боль­шом распространении была домашняя одежда: халаты и тонкие капоты, на подклад­ке в жару и стеганные на вате в холод.

В XVII веке была введена форма французской королевской гвардии, а затем и форма во всех войсках других государств. В России Петр I также ввел военную фор­му; ранее других была введена форма Преображенского полка (зеленая с красным), бомбардиром которого являлся сам царь. Покрой формы был таким же, как у кафта­нов и камзолов, только петлицы и отвороты у обшлагов делались красного цвета и шитье имело определенную форму, установленную потом как образец военной мун­дирной орнаментики.

Женский костюм

В последней четверти XVII века история женского костюма прошла по точно опреде­ленным двум путям: создание форм придворного платья и платья буржуазного, то есть такого, каким его приспособили буржуа к своему образу жизни и понятию красивого.

Общий силуэт и характер костюма. Маленькая изящная голова со связанным на затылке узлом волос и спускающимися от него двумя длинными локонами покои­лась на длинной шее и обнаженных плечах.

Стан затягивался в искусно сделанный корсет на металлических прокладках. Тон­кая до пределов возможного талия переходила в небольшую колоколообразную юбку

(рис. 116). Юбок было несколько, делались они из плотного, но не тяжелого материала. Костюмы имели точно опреде­ленное сезонное выражение: для зимы — из толстых тканей с мехом, накидками, пелериной, для весны и лета — из более легких тканей. Таков общий характер костюма (рис. 117).

Корсет отделывался нарядной тканью, украшался наслое­нием из бантов и лент и надевался отдельно, но так, чтобы его «чистовая» часть была открыта. Сверху надевалось платье, а под него юбка, украшенная горизонтально положенными оборками — кружевами, другой тканью. Верхнее платье (роб) в придворных туалетах оканчивалось шлейфом, задрапирован­ным с одного бока и ниспадающим далеко назад. Шлейф мог быть также задрапирован двумя симметричными подборами и тогда делался на цветной подкладке, что усиливало и без того внушительное в цвете впечатление от костюма, сделанного из дорогой парчи, брокатели (парча с мелким бархатные узором), тафты, атласа. Такое платье называлось королевским.

К придворному туалету полагались прическа и чепец «фон — танж», названный по имени изобретательницы его м-ль Фонтанж. Это сложное сооружение из проволоки, лент и ло­конов одно время было обязательным при дворе, хотя и до­ставляло много неприятностей, так как постоянно сползало набок и грозило развалиться. С подобным убором поневоле приходилось соблюдать неподвижную величественность, хотя он как нельзя более гармонировал с громадными муж­скими париками. Их носили даже дома с так называемыми неглиже — домашними утренними пеньюарами, накидка­ми, домашними кружевными передниками. В прохладную погоду дамы набрасывали сверху накидки и плащи, а руки прятали в меховые муфты, которые с легкой руки Людови­ка XIV стали обязательной частью туалета и мужчин. Как-то на параде он замерз и попросил у рядом стоящей дамы муф­ту, а назавтра все явились ко двору с висящими на длинных шнурах меховыми муфтами.

По-иному выглядели костюмы буржуазок, такие же по силуэту, но с полным отсутствием излишеств, из более про­стых и однотонных тканей. В этих костюмах наблюдалось уже изящество — качество, столь необходимое для перехода к новому веку с его новыми эстетическими требованиями.