Национальной одеждой граждан Римской империи считалась тога — ткань эллип­совидной формы, складывающаяся вдвое и сложными манипуляциями окуты­вающая фигуру. Сложность ее одевания заставила прибегать к предварительным операциям укладывания ее на манекене.

Потеряв связь с движениями тела, лишившись своей первостепенной роли ук­рашения его, тога получила значение самостоятельного драпированного куска тка­ни, безотносительного к форме тела, под нею скрытого. Собственно, этим и опре­делился масштаб ткани, значительно превышающий человеческие пропорции греческого гиматия. Эстетика формы тоги как одеяния, или, проще говоря, ее кра­сота, закрепилась в жестком регламенте правил укладывания складок, требующих постоянства линий драпировки и их неподвижности. Знаменательно, что в рим­ском праве существовал закон, устанавливающий штраф «за нарушение складок тоги». Тога превратилась в официальную одежду, ношение которой вменялось в обязанность. Уже сам этот факт говорит о той малой терпимости, которую надмен­ные римляне проявляли в отношении одежд… Тертуллиан в своем трактате о Паллиуме проявляет страстность в отношении греческой одежды, выступает против тоги, которая своей театральной красотой не могла искупить неудобство употребления.

Тога надевалась поверх туники. Последняя превратилась в домашнюю одежду коллобий — рубаху или, вернее, платье с коротким или длинным рукавом, квадрат­ным или круглым вырезом горловины. Имея просторную форму, она часто опоясы­валась и уже ничем не напоминала греческий хитон. Два вертикальных клавуса (по­лосы) спускались по всей длине полотнища. Особое богатство декоративного убранства приобрели туники в период христианизации Рима с I по VII век н. э. (см. издание «Коптские ткани». Л., «Аврора», 1968).

На театре еще никому не пришлось воспроизвести тогу в ее полноправном масштабе. Даже в спектакле МХАТа «Юлий Цезарь». Готовясь к постановке этой пьесы, В. И. Немирович-Данченко ездил в Рим и, изучив результаты археологиче­ских и исторических изысканий, восстановил внешнюю и бытовую обстановку действия с огромной тщательностью и большой точностью. Однако римскую тогу подменили греческим гиматием, сопроводив его римской атрибуцией — красны­ми полосами (тога сенаторов), клавусами и пурпурным цветом (тога триумфа­торов).

Свидетельства литературные не упоминают об этой исторической неточности, наоборот.

«Художественной победой надо считать исполнение г. Качаловым роли Цезаря… Он тонко задумал и талантливо создал пластическую фигуру… его прекрасный голос звучал мощно и гордо. Дыхание античного Рима поистине витало над этим человеком в пурпурной тоге…»[19].

Практически тога изображается плащом с закругленными краями, который обра­зует красивые величественные складки, но размеры которого, приближаясь к ги — матиону (относительно роста исполнителя), дают возможность двигаться, не вступая в противоборство с грандиозностью объема.

Женские одежды римлян также сходны с греческими, кроме тех случаев, когда они надевались в несколько слоев. Делали их из тонких и дорогих цветных тканей.

Сложные и громоздкие прически, вызвавшие ношение париков при обилии до­рогих украшений — колец, диадем, браслетов, серег, ожерелий,— создавали облик римлянки — изнеженной, богатой, порой безвкусной. Что до одеяния слуг, рабов, ремесленников, то оно ничем не отличалось от греческого, разве что в период им­ператорский, когда в римскую одежду стали проникать восточные и варварские элементы: штаны, куртки, восточные шапки.