Это был век абсолютизма и расцвета дворянской культуры, век искусства, отме­ченного печатью торжественности и высокопарности.

«Возбуждать удивление — задача поэта на земле; кто не может поразить, пусть станет конюхом!» Этот век выдвинул тип нового художника — придворного вирту­оза, призванного создавать средствами своего искусства прежде всего ослепительное зрелище. Портреты придворных как бы концентрируют признаки своего века — все в них носит подчеркнуто нарочитый характер: и великолепный костюм, и величест­венный жест, и торжественная поза, и театральный фон. «Человек как бы утопает в знаках отличия и атрибутах, он стремится импонировать зрителю всем, чем только возможно,— тяжелым париком, гордой осанкой, властным взором, дорогими узор­ными тканями, эффектно и небрежно запахнутым плащом, драгоценными кольца­ми, серьгами, ожерельем…»[29]. Это не просто человек, это вельможа; его поза, его кос­тюм говорят о его великолепии, о том, как дорого стоит этот господин! Вся бурная и сложная жизнь народов Европы отразилась в костюме, создала свои определенные типажи.

Центральной персоной этого времени становится солдат. Ему посвящены гравю­ры, передающие во всем великолепии бравую выправку и лихой взгляд. Солдаты хо­хочут с портретов Франса Гальса, кокетливо или самодовольно располагаются в кар­тинах Броувера Терборха, Теннирса.

Класс буржуа, богатые ремесленники, многочисленная челядь также приобщают­ся к моде настолько, что вынуждают дворянство просить защиты. «Стоит возник­нуть какой-либо новой моде, как появляется клеймящий закон, которым ее величе­ство вместе со своим достопочтенным советом устанавливают ограничения в одежде для разных сословий…» — писал Стаббс, современник Елизаветы Английской, в спе­циальном сочинении «Анатомия злоупотреблений».

Стали появляться модные изображения и модные листки, где указывались назва­ния цвета и ткани, из которых надлежало шить костюмы. В середине века вышло

первое модное издание «Меркур талант»[30]. С его появлением мода могла путешествовать из страны в страну. С середины ве­ка диктат моды перешел к Франции и остался там по сей день.

С точки зрения театрального художника XVII век — не­оценимая историческая «гардеробная», где костюм сам яв­ляется указателем.